Так и быть, можете играть в лотерею

К настоящему моменту мы всеми возможными способами обосновали вывод о том, что решение играть в лотерею почти всегда является неудачным с точки зрения ожидаемого количества денег, а также что в тех редких случаях, когда ожидаемая денежная стоимость лотерейного билета превышает его цену, необходимо очень тщательно подходить к вопросу извлечения максимальной пользы из тех билетов, которые вы покупаете.

Учитывая все это, экономистам с математическим складом мышления придется объяснить один неудобный факт – тот самый, что более двух сотен лет назад озадачил Адама Смита. Лотереи очень и очень популярны. Дело в том, что лотерея – совсем не та ситуация, которую изучал Эллсберг. Когда люди сталкиваются с проблемой принятия решений при неизвестных обстоятельствах, которые невозможно установить. Крошечный шанс выиграть в лотерею выставлен на всеобщее обозрение. Закон, гласящий, что люди склонны принимать решения, которые в той или иной степени приносят им максимальную пользу, является одним из столпов экономики и действительно позволяет моделировать поведение в самых разных областях, от ведения бизнеса до выбора спутника жизни. Но это не касается лотереи. Для определенной категории экономистов такое иррациональное поведение в такой же мере неприемлемо, как для пифагорейцев была неприемлемой иррациональная длина гипотенузы. Подобное не вписывается в их модель происходящего – и все же оно имеет место быть.

Экономисты мыслят более гибко, чем пифагорейцы. Вместо того чтобы в ярости топить гонцов с плохими вестями, они адаптируют свои модели к реальности. Одну известную интерпретацию предложили наши старые друзья Милтон Фридман и Леонард Сэвидж, которые предположили, что игроки в лотерею придерживаются волнообразной кривой полезности, отображающей тот факт, что люди думают о богатстве в категориях классов, а не в количественных величинах. Если вы, будучи представителем среднего класса, тратите на лотерею пять долларов в неделю и проигрываете, такое решение обходится вам в небольшую сумму денег, но не меняет ваш социальный статус: несмотря на потерю денег, отрицательная полезность почти близка к нулю. Но, если вы выиграете, это переведет вас в другую социальную группу. Вы можете считать это моделью «смертного одра»: когда вы окажетесь при смерти, будет ли вас беспокоить мысль, что вы умираете с несколько меньшим количеством денег – и все потому, что любили играть в лотерею? По всей вероятности, нет. Будет ли для вас иметь значение тот факт, что в тридцать пять лет вы ушли на пенсию и остаток жизни провели где-то на Карибских островах, занимаясь подводным плаваньем, – и все потому, что выиграли большой приз в лотерею? Да, будет.

Еще больше отдалившись от классической теории, Даниель Канеман и Амос Тверски выдвинули предположение, что люди в основном склонны придерживаться образа действий, отличающегося от того, что предписывает кривая полезности, причем не только когда Дэниел Эллсберг ставит перед ними свою урну, но и в целом в жизни. Их работа о теории перспектив, за которую Канеман впоследствии получил Нобелевскую премию, рассматривается сейчас в качестве основополагающей в концепции бихевиористской экономики, чья задача состоит в создании максимально точной модели поведения людей: как они действуют на самом деле, а не как должны действовать согласно абстрактной концепции рациональности. Теория Канемана – Тверски гласит: люди склонны придавать маловероятным событиям большее значение по сравнению с человеком, придерживающимся аксиом Неймана – Моргенштерна. Именно поэтому притягательность джекпота превосходит уровень, который можно было бы считать приемлемым согласно строгой оценке ожидаемой полезности.

Однако самое простое объяснение не требует никаких сложных теоретических выкладок. Все просто: лотерейный билет, независимо от того, выиграете вы или нет, в каком-то смысле просто развлечение. Развлечение не того уровня, как отдых на Карибских островах или танцы всю ночь напролет, но все-таки… Стоит ли оно одного-двух долларов? Видимо, да. Есть основания поставить это объяснение под вопрос (сами игроки в лотерею называют перспективу выигрыша в качестве основной причины для игры), но оно наилучшим образом проливает свет на то поведение, которое мы видим.

Экономика – это не физика, а полезность – это не энергия. Полезность не сохраняется, подобно энергии, а взаимодействие между двумя людьми может оставить их с большей полезностью, чем то, с чего они начинали. Лотерея – это не регрессивный налог, а игра, когда люди платят штату небольшие комиссионные за несколько минут развлечения, которое штат может организовать с минимумом затрат. Кстати, благодаря вырученным средствам библиотеки будут работать и уличные фонари будут светить. Подобно тому как две страны торгуют друг с другом, в случае с лотереей выигрывают обе стороны сделки.

Поэтому, да – играйте в лотерею, если она приносит вам удовольствие. Математика вам это разрешает!

Безусловно, такая точка зрения не лишена недостатка. Приведу еще одну мысль Паскаля; он дает, как всегда, мрачную оценку возбуждению, которое вызывают азартные игры:

Вот этот человек живет, не скучая: он всякий день играет по малой. Давайте ему каждое утро ту сумму, которую он может выиграть днем, но потребуйте, чтобы он отказался от игры: вы сделаете его несчастным. Возможно, кто-то скажет, что он играет для забавы, а не для выигрыша. Тогда заставьте его играть не на деньги: он охладеет к игре и заскучает. Значит, он ищет не просто забавы. Забава без риска и страсти нагонит на него скуку. Ему нужно горячительное, нужно возбуждать себя мыслью, будто он будет счастлив, выиграв сумму, которой не пожелал бы, если б ему ее предложили с условием отказаться от игры…[243]{200}

Паскаль считает презренным удовольствие от азартных игр. А если это удовольствие выходит за рамки разумного, то, конечно оно может навредить человеку. Подобные рассуждения оборачиваются своей обратной стороной и начинают звучать в поддержку лотерей. Предполагаю, что продавцы метамфетамина и их клиенты поддерживают такие же взаимовыгодные отношения. Говорите о метамфетамине все, что хотите, но вы не можете отрицать: многие люди получают от него настоящее удовольствие[244].

Как насчет другого сравнения? Оставим наркоманов и подумаем о владельцах малого бизнеса, гордости Америки. Открытие магазина или продажа услуг – отнюдь не то же самое, что покупка лотерейных билетов. Ведя свой небольшой бизнес, вы в какой-то степени контролируете собственный успех. Однако у этих двух явлений есть нечто общее: для большинства людей открытие компании – это заведомо проигрышное дело. Не имеет значения, насколько вкусным будет ваш соус для барбекю, или насколько новаторским будет ваше приложение, или насколько жесткими будут ваши методы ведения бизнеса, – у вас гораздо больше шансов потерпеть неудачу, чем добиться успеха. Такова природа предпринимательства, поскольку вы балансируете на грани между очень низкой вероятностью разбогатеть, довольно большой вероятностью зарабатывать на жизнь тяжелым трудом и существенно высокой вероятностью потерять все свои деньги. Если подсчитать цифры, для большой части потенциальных предпринимателей ожидаемая финансовая ценность, подобно ценности лотерейного билета, окажется меньше нуля. Обычные предприниматели (как и обычные покупатели лотерейных билетов) переоценивают свои шансы на успех. Даже бизнес, которому удается уцелеть, обычно приносит своим владельцам меньше денег, чем они получили бы в виде заработной платы в успешной компании{201}. Тем не менее общество в целом выигрывает от существования мира, в котором люди вопреки здравому смыслу начинают свой бизнес. Нам нужны рестораны, нужны парикмахерские, нужны игры для смартфонов. Можно ли назвать предпринимательство «налогом на глупость»? Вас назвали бы сумасшедшим, если вы посмели бы сказали нечто подобное. Отчасти это объясняется тем, что мы относимся к владельцу бизнеса с большим уважением, чем к азартному игроку, поскольку нам трудно отделить свои нравственные установки в отношении той или иной деятельности от суждений, которые мы делаем по поводу рациональности. Однако полезность ведения бизнеса измеряется не только в ожидаемой денежной стоимости. Сам акт осуществления мечты или даже попытки ее осуществить – уже есть часть вознаграждения.

Как бы там ни было, именно к такому выводу пришли Джеймс Харви и Юран Лу. После закрытия лотереи WinFall они переехали на запад и основали в Кремниевой долине стартап, который продает компаниям системы для ведения переговоров в онлайновом режиме. (На странице Харви среди его интересов есть такой скромный пункт: «нетрадиционные инвестиционные стратегии».) В момент написания этих строк Харви и Лу все еще ищут венчурный капитал. Может быть, они его когда-нибудь получат. Если нет, держу пари, что вскоре они снова начнут новый бизнес – какой бы ни была ожидаемая ценность – в расчете на то, что следующая ставка, которую они сделают, окажется выигрышной.