Чудеса и «черные лебеди»

Чудеса однократны, их не воспроизвести, но это не значит, что они не могут случиться снова. Нет, могут — столь же таинственно и неповторимо, как в первый раз.

Я склонен думать, что каждый из нас — малое чудо, однократное и неповторимое. Кроме того, я соглашусь и с богословом Мартинусом фон Биберахом, переписавшим в 1498 году один знаменитый катрен, и с Мартином Лютером, назвавшим этот стих «псалмом безбожников» и предложившим свою редакцию, более «верную» теологически. Исходное стихотворение выглядело так:

Я живу и не знаю, как долго,

Я умру и не знаю когда,

Я иду и не знаю дороги,

Отчего ж я так весел тогда?[10]

А вот ответ Лютера:

Я живу, сколько Богом отмерено,

Я умру, когда Бог так решит,

Я иду к своей цели уверенно,

Что ж печалит меня и страшит?[11]

Как веселье фон Бибераха, так и печаль Лютера можно счесть малым чудом, хотя лично мне ближе фон Биберах.

Общее свойство «черных лебедей» в том, что задним числом, уже когда все обо всем узнали, может показаться, что некое событие было неизбежным. Впоследствии всегда так много объяснений… Но, хотя «черные лебеди» и чудеса во многом схожи, в этом они отличаются. Чудо зачастую не поддается никакому логическому объяснению, каким бы то ни было числом.

Для верующих чудеса в сильном, теологическом смысле — доказательство могущества Божьего, и у того, кто верует, нет причин сомневаться в существовании чудес. Если наука находит, что нечто, раньше считавшееся чудом (те же солнечные затмения), есть следствие законов природы, вера все равно остается неколебимой. Человек может ошибиться и принять один из божественных законов за одно из божественных чудес. Тем не менее многие чудеса — например, непорочное зачатие — мы не в состоянии объяснить и, говоря словами Теннисона, «лишь верой постигаем, поскольку доказательств нет»[12][13].

Неверующему чудеса могут лишь указать на пределы наших знаний. Явления, необъяснимые в границах нынешних знаний, были всегда. Но это не делает их чудесами в богословском смысле. Рано или поздно наука выявит их суть. Но, объясняя все больше природных феноменов, прежде бывших за гранью понимания, наука доказала и другое: всегда найдется то, чего она, сколь бы ни развилась, не прояснит вовеки. Я поговорю об этом в одной из глав — и в ней же точней определю, что именно мы называем чудесами.